– Конечно-конечно, – сказал я, уже лежа на полу. – А потом, если что-то, не приведи Основатели, приключится среди ночи, мы будем носиться по темным коридорам и искать друг друга. Хорошая идея. Нет уж, потерпите мое присутствие еще неско-олько ночей.

– Это будет весьма обременительно, – угрюмо сказал Шу и посмотрел на принцессу. – Не правда ли, душа моя?

– Ради безопасности можно пойти на любые жертвы, – ответила Вайолетта и прикрыла рот ладошкой. – А теперь пора спать.

Граф продолжал говорить, но его слова проваливались в черную бездну, разверстую подо мной, и пропадали в непроглядной глубине. Некоторое время я парил над мрачными глубинами провала, а потом прозрачная преграда исчезла, и я рухнул в бездонную пропасть сна.

Что снилось – не помню: какая-то ерунда, не стоящая внимания. Проснулся оттого, что кто-то в комнате начал кашлять, и некоторое время не мог понять, откуда доносятся звуки. Почему-то показалось, будто из-за двери, однако, подняв голову и стукнувшись башкой о дерево, тут же осознал ошибку.

Серый утренний свет уже проникал в комнату через щели ставен, и лучи ложились на неровный пол извилистыми полосками. Проклятье, светало! А я ведь собирался покинуть Хванд затемно.

– Черт! – проворчал я и потер ушибленное место на голове.

Придется поспешить. Я поднялся с пола, подхватил плащ и стряхнул с него самых нахальных тараканов. Сукины дети не торопились скрыться, а нагло смотрели на меня и шевелили длинными усами. Я тронул графа за плечо, и Шу тут же поднял голову, уставившись на меня мутными глазами.

– Тихо, – прошептал я. – Быстро собираемся и уходим. Чем быстрее и тише, тем лучше.

Сигон, видимо, не проснулся окончательно, потому как не стал спорить, а беспрекословно подчинился и встал. Граф оказался полностью одетым, как и продолжающая спать принцесса. Шу тронул Вайолетту за плечо, и та тотчас подскочила, хлопая ресницами. Кажется, девица не могла сообразить, где находится.

– Что? – начала она, но я прижал палец к губам, всем своим видом изображая северное божество тишины и покоя.

– Тихо, – повторил я. – Быстро завтракаем и уходим. В это время все кроме прислуги еще спят, поэтому имеется возможность добраться до переправы незамеченными.

Выяснилось, что после вчерашней трапезы продуктов в мешке осталось не так и много, поэтому завтрак вышел достаточно скудным. Я быстро сжевал черствую лепешку с куском сыра и, подумав, решил заменить вино водой. После занялся снаряжением.

– Второй день путешествия, а я уже вся чешусь, – пожаловалась Вайолетта. – Сразу после приезда приму ванну.

– Это не грязь. – Я попрыгал на месте. – Постоялые дворы просто кишат клопами.

Вайолетта с ужасом уставилась на меня, потом осмотрела себя и несколько раз хлопнула ладонями по одежде. Ага, так они и удрали!

– Какой ужас! – заявила девушка тоном добропорядочной горожанки, обнаружившей у невинной дочери четырехмесячное брюшко. – Почему вы не предупредили?

– И что бы это изменило? – пожал я плечами и взялся за засов. – Найти постоялый двор без паразитов – занятие практически нереальное. Остается смириться.

Было похоже, что принцессу вот-вот хватит удар: лицо побелело, на лбу выступил пот, а кончик носа стал синим. Шу стоял рядом и явно разрывался между желанием наорать на меня и как-то утешить объект своего поклонения. Как я и думал, выбирал парень недолго.

– Заткнись! – прошипел он и непроизвольно почесался. – Не видишь, что эти разговоры расстраивают Ва… ее высочество. Еще одно слово про паразитов, и я…

– Тому, кто лезет в воду, не стоит бояться замочить ноги. – Я отпер двери и осторожно выглянул в коридор. Вроде тихо. – А теперь помолчите хотя бы до того момента, пока мы не покинем это гостеприимное местечко.

Язык просто чесался ляпнуть что-нибудь по поводу чистоплотности местных поставщиков продуктов, однако благоразумие победило, и я не стал озвучивать остро́ту. Просто начал спуск по предательски скрипящим ступеням. Тусклый свет раннего утра окрашивал потрескавшиеся стены в мышиный окрас. Ну, в цвет этих крохотных пищащих засранцев, которые ночью погрызли кусок ветчины и подмели все крошки со стола.

О черт! Если я думал, будто под моими ногами ступени скрипят очень громко, то заблуждался. Ну, если сравнивать с лошадиным топотом моих спутников, естественно. Треск, повизгивание и хруст.

Я оглянулся. Шу и Вайолетта изо всех сил делали вид, будто они перемещаются на цыпочках. Ну да, если бы еще возможные шпионы тоже сделали вид, будто не слышат этого топота, было бы просто замечательно. Впрочем, нам повезло, и мы спокойно добрались до конюшни.

Лошади сонно прядали ушами. Временами кто-то из них приоткрывал глаз и дергал хвостом. Очевидно, полноценному сну животных мешал воистину богатырский храп, доносящийся из дальнего угла конюшни. Конюх, или кто он там был, двумя руками вцепился в огромный глиняный кувшин, явно намереваясь защищать свое сокровище до последнего. В этом спящему не помешали бы даже промокшие штаны. Одним словом, герой. Как и тот, что сейчас седлал своего белого жеребца.

Я подошел к дверям, ведущим на улицу, и посмотрел в щель. Прислушался. Потом поднял тяжелый брус засова и бросил его на землю. Еще раз прислушался и толкнул дверь. Петли, к счастью, оказались хорошо смазанными, и створки ворот открылись почти беззвучно. Задний двор гостиницы оказался совершенно пуст, если не считать пары ободранных котов, играющих с полудохлой мышью.

– Вроде все спокойно, – проворчал я и взгромоздил седло на упирающегося Уркагана. – Да стой ты спокойно, засранец! – Я затянул подпругу. – Теперь можно ехать.

Обмочившийся хранитель кувшина, вероятно, услышал топот лошадей, потому что приоткрыл один глаз. Правда, сразу закрыл. Видимо, зрелище движущихся животных слишком пугало непохмеленный разум. Но я не слишком доверял спящим и пьяным, которые находятся поблизости в подобные моменты. Не пересчитать всех тех, кто оказался на плахе или в тюрьме, игнорируя неприметных пьянчуг.

Я обернулся. Эх, если бы не мои спутники, стоило бы пощекотать кое-кого ножиком. Пусть кто-то назовет подобное бессмысленной жестокостью, однако я считаю, что безопасность – превыше всего.

Улицы утреннего Хванда напоминали грандиозную свалку. Огромные кучи гниющего мусора радовали своими яркими цветами и временами напрочь перегораживали дорогу. Аромат стоял непередаваемый, с ним не могла соперничать даже вонь фернимарской столицы. Причина такой ситуации мне была хорошо известна.

Жадность. Всегда человеческая жадность. Десяток лет назад градоначальник Хванда упразднил гильдию золотарей, обязав жителей самостоятельно вывозить мусор на загородную свалку. Нарушителям полагалось платить штраф в городскую казну. Хвандцы тут же рассудили, что ловить будут не всякого и не каждый раз. А пару раз заплатить штраф лучше, чем ежедневно переть мусор черт знает куда. Как ни странно, все оказались в выигрыше: горожане особо не напрягались, а бюджет получил непрерывный источник пополнения. Идиллия!